3.

По-видимому, нет никакой необходимости детально излагать историю Распятия. Она так хорошо известна и настолько знакома, что слова, которыми она изложена, стали значить для нас очень мало. Рассказ о триумфальном входе Христа в Иерусалим, о собрании Его учеников в верхней комнате и их совместном причастии хлебом и вином, о том, как покинули Его те, кто, по общему мнению, любил Его, и Его последующих муках в Гефсиманском Саду знаком нам, как наши собственные имена, и привлекает внимание намного меньше. В этом заключается трагедия Христа. Он сделал так много, а мы поняли так мало. Нам потребовалось двадцать веков, чтобы начать понимать Его, Его миссию и жизненный путь. Распятие само по себе было лишь предвиденным и ожидаемым завершением этого жизненного пути. Другой конец был невозможен. Он был предопределен с начала и отсчитывался с того момента, когда после посвящения Крещения Христос начал служить человечеству, учить и благовествовать Царство Божие. Вот что было Его темой, а мы забыли об этом и проповедовали Личность Иисуса Христа — единственную тему, которую Сам Он игнорировал и которая рассматривалась Им как маловажная с точки зрения проповедуемых Им более высоких ценностей. И в этом тоже трагедия Христа. У него был один набор ценностей, а у мира — другой.

Мы сделали из Распятия трагедию, тогда как действительной трагедией было наше неумение понять его истинное значение. Муки в Гефсиманском Саду были вызваны тем, что Его не поняли. Многие люди умирали насильственной смертью. В этом Христос никоим образом не отличается от тысяч других провидцев и реформаторов на протяжении веков. Много людей прошло через Гефсиманский опыт и молилось так же горячо, как Христос, чтобы воля Бога могла осуществиться. Многие люди были покинуты теми, от кого можно было ожидать понимания и участия в работе и видимом служении. Ни в одном из этих аспектов Христос не был действительно уникален. Но Его страдания были основаны на Его уникальном видении. Недостаток понимания со стороны людей и искаженные интерпретации Его вести теологами будущего, несомненно, входили в Его предвидение, так же, как и знание того, что акцент на Нем как на Спасителе мира на века задержит материализацию Царства Божьего на земле, основать которое и было Его миссией. Христос пришел, чтобы все человечество могло иметь “жизнь ... с избытком”^[214]Итак, опять Иисус сказал им: истинно, истинно говорю вам, что Я дверь овцам. Все, сколько их ни приходило предо Мною, суть воры и разбойники; но овцы не послушали их. Я есмь дверь: кто войдет Мною, тот спасется, и войдет, и выйдет, и пажить найдет. Вор приходит только для того, чтобы украсть, убить и погубить. Я пришел для того, чтобы имели жизнь и имели с избытком. Я есмь пастырь добрый: пастырь добрый полагает жизнь свою за овец. (от Иоанна, 10:10). Мы интерпретировали эти Его слова таким образом, будто только “спасенным” доверено предпринять необходимые шаги в направлении этой жизни. Но жизнь с избытком — это, без сомнения, не та жизнь, которая должна быть прожита после смерти, на каком-то далеком небе, где те, кто верит, будут — в качестве привилегии — наслаждаться счастливой жизнью, в то время как остальные дети Божьи останутся в стороне. Крест был предназначен для того, чтобы обозначить демаркационную линию между царством людей и Царством Божьим, между одним великим царством природы, которое достигло зрелости, и другим царством природы, которое отныне могло войти в свой цикл активности. Человеческое царство достигло к тому времени той точки в своем развитии, где оно смогло дать рождение Христу и другим детям Божьим, чьи жизни настойчиво свидетельствовали о божественной природе.

Христос принял древний символ и взошел на крест, заняв Своё место рядом со всеми предыдущими распятыми Спасителями; Он воплотил в Себе земное и космическое, прошлое и будущее, воздвигнув Крест на холме около Иерусалима (его название означает “видение покоя”) и привлекая, таким образом, внимание к Царству, за установление которого Он умер. Работа была завершена, и в этой чужой маленькой стране, названной Святой Землей, на узкой полоске тверди между двумя полушариями, Востоком и Западом, Христос взошел на Крест и зафиксировал границу между Царством Божьим и царством мира, между миром людей и миром Духа. Таким образом, Он довел до кульминационной точки древние Мистерии, в которых пророчествовалось о наступлении этого Царства, и учредил Мистерии Царства Божьего.

Стремление довести до совершенства исполнение воли Бога привело к концу самую совершенную жизнь, когда-либо прожитую на земле. Попытка основать Царство, предопределенное извечно, и вызванный этим антагонизм привели Христа к месту распятия. Черствость человеческих сердец, слабость их любви и их неспособность воспринять видение разбили сердце Спасителя мира — Спасителя, потому что Он открыл дверь в Царство.

Настало время церкви пробудиться для ее истинной миссии — материализации Царства Божьего на земле, сегодня, здесь и сейчас. Прошло то время, когда мы подчеркивали будущее и пришествие Царства. Люди больше не интересуются возможным небесным царством или вероятным адом. Им необходимо знать, что Царство здесь и должно выразить себя на земле; оно состоит из тех, кто выполняет волю Бога любой ценой, как это делал Христос, и тех, кто может любить другого, как Христос любил нас. Путь в Царство — это путь, который пройден Христом. Этот путь включает жертву личным “я” для блага мира и служение человечеству вместо служения своим желаниям. За провозглашение этих новых истин о любви и служении Христос отдал Свою жизнь. Священник Стритер говорит нам, что “значение и ценность смерти Христа происходит из ее внутреннего качества. Это выражение во внешнем акте свободно выбранного посвящения себя, полного и безоговорочного, высочайшему служению Богу и человеку. Страдания, присущие такому самопожертвованию, несомненно созидательны”^[215]Б. Х. Стритер "Будда и Христос", стр. 215.

Не кажется ли вам, что Распятие Христа с предшествующими ему великими событиями — причастием на тайной вечере и Гефсиманским опытом — это трагедия, основанная на конфликте между любовью и ненавистью? Данная книга не имеет намерения умалить значение мирового события, которое произошло на Голгофе. Но сегодня, когда оглядываешься назад на это великое событие, начинает проясняться определенная истина, а именно, что мы интерпретировали эту жертву и эту смерть чисто эгоистически. Мы заняты лишь нашими личными интересами. Мы подчеркиваем важность нашего индивидуального спасения и считаем это чрезвычайно важным. А мировая точка зрения и то, что было предназначено сделать Христу для человечества, а также отношение Бога к людям с давних времен, в период жизни Христа в Палестине и далее, вплоть до настоящего времени, — всё это подчиняется фактору нашей веры или неверия в действенность Распятия на Голгофе для спасения наших индивидуальных Душ. Тем не менее, в Своем разговоре с раскаявшимся разбойником Христос допустил Его в Царство Божие лишь на основе признания им божественности. Христос еще не умер, и кровавая жертва еще не была Им принесена. Христос как будто предвидел, какую окраску придадут Его смерти теологи, и постарался исправить дело, выдвигая признание умирающего разбойника в качестве одного из выдающихся событий в момент Своей смерти. Ни о каком прощении грехов и искуплении их Своей кровью как причине этого прощения Он не упоминал.

Реальная проблема — это проблема любви и ненависти. Только Св. Иоанн, любимый Апостол, ближайший к Иисусу, действительно понимал это; в Его Посланиях всецело подчеркивается любовь и отсутствует обычная ортодоксальная интерпретация. Именно в любви и ненависти, в желании жить как дети Божьи и склонности жить, как обыкновенные человеческие существа, кроется различие между гражданином Царства Божьего и членом человеческого семейства. Именно любовь старался выразить Христос; и именно ненависть, разделение и война, кульминация которых имела место в Мировой Войне (1914 — 1945 г.г.), характеризовали официальное изложение Его учения на протяжении последних двух тысяч лет. Христос умирал, чтобы довести до нашего сведения, что путь в Царство Бога — это путь любви и служения. Он служил и любил, совершал чудеса и собирал вместе бедных и голодных. Он кормил их и использовал любую возможность, чтобы привлечь их внимание к принципу любви как главной характеристике божественности, а в результате эта жизнь любящего служения принесла Ему муки и в конце концов — смерть на Кресте.

Мы сражались за теологическую доктрину Непорочного Зачатия (или Девственного Рождения). Мы бились над доктринами, благодаря которым люди будут спасены. Мы спорили по поводу крещения и искупления. Мы бились над фактом и опровержением бессмертия, а также над тем, что должен делать человек, чтобы воскреснуть из мертвых. Мы считали полмира потерянным, а спасенным лишь верующего христианина, хотя Христос все время говорил нам, что путь в Царство — это любовь и что факт присутствия божественности в каждом из нас даёт право войти в это Царство любому. Мы не поняли того, что “искупление чужой вины — это гармонизация дисгармонии других силой духовного присутствия, которое осуществляет великую трансмутацию; зло поглощается и трансмутируется в добро или уравновешивается”^[216]Г.Р.С. Мид, "Некоторые мистические приключения", стр. 161. Именно этому посвящены усилия Христа, и факт Его Присутствия является средством гармонизации жизни. Люди спасаются не верой в какую-либо формулировку теологической догмы, а благодаря Присутствию живого Христа. Именно на осознании факта присутствия Бога в человеческом сердце основано мистическое видение, тогда как знание, что человек является сыном Божьим, дает силу следовать по стопам Спасителя от Вифлеема до Голгофы. В конце концов наша человеческая жизнь будет реорганизована благодаря присутствию в мире тех, кто знает Христа как пример для себя и осознаёт, что обладает такой же божественной жизнью; кто понимает, что утверждение основного закона Царства Божьего, Закона Любви, в итоге спасет мир. Именно замена жизни мира, плоти и дьявола на жизнь Христа наполнит смыслом нашу жизнь и придаст ей ценность.

Ощущение недостатка любви составляет особо острую проблему страданий в Гефсиманском Саду; именно ощущение тяжких родовых мук мира дало возможность Христу присоединиться к группе всех Его братьев. Люди не оправдали Его ожиданий, точно так же, как они зачастую подводят друг друга. В тот момент, когда Он больше всего нуждался в понимании и силе, которые дает товарищество, Его ближайшие друзья и самые дорогие Ему люди либо покинули Его, либо спали, не сознавая мук Его ума. “Конфликт Прометея — это борьба, происходящая в человеческом уме между жаждой понимания и более близкой и непосредственной тягой к тем жизненным привязанностям и желаниям, которые появляются благодаря проявлению добрых чувств и поддержке окружающих существ. Эта тяга обусловлена ещё и желанием сделать любимых счастливыми, желанием облегчить боль и разочарование в тех умах, которые не могут понять внутренней мечты, а также желанием получать согревающие и утешающие земные почести. Этот конфликт — та скала, на которой религиозный ум терпит неудачу, это его камень преткновения, где он разделяется внутри себя надвое”^[217]У.Х. Шелдон, "Психология и воля Прометея", стр.  85, 86. Христос не потерпел неудачи у этой скалы, но и у Него были моменты сильнейших мук, когда Он находил облегчение только в осознании Отцовства Бога и, как следствие, братства людей. “Отец”, — говорил Он. Именно это ощущение единства с Богом и Своими собратьями побудило Его провести Тайную Вечерю (или Последнюю Вечерю в переводе с англ.), чтобы положить начало той службе причастия, символизм которой был впоследствии так безнадежно утерян в теологической практике. Ключевой нотой этой службы причастия было братство.

4.

1. “Отче! Прости им, ибо не знают, что делают”^[219]от Луки, 23:34

2. “Ныне же будешь со Мною в раю”^[220]от Луки, 23:43

3. “Жено! се, сын Твой. Потом говорит ученику: се, Матерь Твоя!”^[221]от Иоанна, 19:26,27

4. “Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?”^[222]от Матфея, 27:46

5. “Жажду”^[223]от Иоанна, 19:28

6. “Свершилось”^[224]от Иоанна, 19:30

7. “Отче! В руки Твои предаю дух Мой”^[225]от Луки,. 23:46

Мысль о Царстве окрашивала все, что Он сказал на Кресте. Слово Силы, исходящее с Креста, было на этот раз сказано Самим Иисусом Христом, а не Отцом. Христос произнёс семеричное слово, в котором содержится для нас Слово, торжественно открывающее Царство Божие. Каждое из Его высказываний связано с этим Царством, и не обыкновенной малой, индивидуалистической или эгоистической связью, которую мы так часто им приписываем. Каковы были эти семь слов? Давайте рассмотрим их, понимая при этом, что причины, вызвавшие их, создают проявление Царства Божьего на Земле.

Эти семь слов всегда интерпретировались либо как имеющие индивидуальное отношение к тому лицу, к которому (предположительно) они были обращены, либо как имеющие личное значение для Самого Христа. Мы всегда читали Библию именно таким образом, держа в уме только личностный смысл. Но эти слова Христа слишком важны, чтобы истолковывать их только таким образом. Они имеют гораздо более широкий смысл, чем им обычно приписывают. Чудо всего, что Он сказал (как и чудо всех мировых писаний), состоит в том, что эти слова способны обретать различный смысл. Настало время, когда значение того, что дал миру Христос, должно быть глубже понято нами в Свете Царства Божьего; это значение намного шире индивидуального подхода. Его слова были словами Могущества, пробуждающими и призывающими, могучими и динамичными.

Первое слово, сказанное с Креста, пробуждает в нашем сознании понимание, прежде всего, того факта, что Иисус просил Своего Отца простить людей, которые распяли Его; значит Он явно не считал Свою смерть на Кресте искупающей чужие грехи. Не было никакого отпущения грехов через пролитие крови; но была необходимость просить у Бога прощения за совершенный грех. В этом слове на первый план выдвигаются два факта: Отцовство Бога и то, что неведение, приводя к неправильным действиям, не создает вины человека и поэтому не карается. Грех и невежество часто считаются синонимами, но грех признается таковым теми, кто знает и не является невежественным. Где есть невежество, там нет греха. Этим словом Христос говорит нам с Креста две вещи:

1. Что Бог — наш Отец и что мы приближаемся к Нему через Христа. Именно внутренний, сокровенный человек сердца, непознанный Христос может приблизиться к Отцу. Христос заслужил это право Своей божественностью, доказанной жизнью, и тем, что Он прошел через третье посвящение — Преображение; когда мы тоже преображены (ибо только преображенный Христос может быть распят), тогда и мы можем призвать Отца и воззвать к Духу, который есть Бог, Жизнь всех форм, чтобы отрегулировать взаимоотношения и осуществить то прощение, которое составляет истинную сущность самой жизни.
2. Что прощение суть результат жизни. Эту истину трудно принять западному верующему. Он так привык опираться на деятельность Христа в далеком прошлом. Прощение, однако, — это результат жизненных, живых процессов, которые приносят урегулирование, вызывают восстановление и приводят к состоянию, когда человек перестает быть невежественным и потому больше не нуждается в прощении. Жизнь и опыт, эксперимент и переживания делают это для нас, и ничто не может задержать этот процесс. Не теологическая вера оправдывает нас в глазах Бога, а отношение к жизни и отношение к Христу, живущему в человеческом сердце. Мы учимся не грешить благодаря боли и страданию (то есть, посредством опыта). Мы расплачиваемся за наши грехи и ошибки и перестаем совершать их. Мы достигаем в конце концов такого состояния, когда больше не делаем наших прежних ошибок и не повторяем наших прежних грехов. Ибо мы страдаем, мучаемся и в итоге усваиваем, что за грехом следует возмездие, которое вызывает страдание. Но страдания приносят и свою пользу, и Христос знал об этом. В Своем Лице Он был не только историческим Иисусом, Которого мы знаем и любим, но Он был также для нас символом космического Христа, Бога, страдающего, чтобы облегчить страдания сотворенных Им существ.

Правосудие может обернуться прощением, когда факты поняты правильно; в этом требовании распятого Спасителя мы видим признание Закона Справедливости, а не Закона Возмездия за действие, перед которым замер весь мир, пораженный ужасом. Такая работа прощения составляет многовековую работу Души в материи, или в форме. Восточный верующий называет это Кармой, западный верующий — Законом Причины и Следствия. Этот закон имеет дело с достижением спасения своей Души самим человеком, с постоянной платой, которую невежество платит за сделанные ошибки и за совершенные, так называемые, грехи. Человек, который обдуманно грешит против света и знания, встречается редко. Большинство “грешников” просто невежественны. “Они не ведают, что творят”.

Затем Христос повернулся к грешнику, человеку, осужденному за неправильный, в глазах мира, поступок, к тому, кто сам признал справедливость приговора и своего наказания. Он считал, что получил заслуженное возмездие за свои грехи, но в то же время в Иисусе он видел нечто привлекающее его внимание и заставившее его допустить, что этот третий Преступник “ничего худого не сделал”. Его допущение в рай было следствием двух причин. Он признал божественность Христа. “Господи”, — сказал он. Кроме того, он понимал, что миссия Христа состояла в основании Царства. “Помяни меня, Господи, когда придешь в Царствие Твое!” Значение его слов вечно и универсально, ибо человек, признающий божественность и ощущающий Царство, готов воспользоваться словами “Ныне же будешь со Мною в раю”.

В первом Слове с Креста Иисус помыслил о невежестве и слабости человека. Он был беспомощен, как малое дитя, и в Своих первых словах Он подтверждал реальность первого Посвящения и того времени, когда Он был “младенцем во Христе”. Аналогия между двумя эпизодами многозначительна. Невежество, беспомощность и, как следствие, плохая скоординированность человеческих существ вызвали в Иисусе мольбу о соответствующем прощении. Но когда жизненный опыт уже сыграл свою роль, мы вновь имеем “младенца во Христе”, невежественного в законах духовного Царства, и тем не менее свободного от темноты и невежества человеческого царства.

Во втором Слове, провозглашенном с Креста, мы находим признание эпизода Крещения, которое означает чистоту и освобождение благодаря очищению в водах жизни. Воды Крещения, совершаемого Иоанном, освобождали от рабства личностной жизни. Но Крещение, которому Христос был подвергнут благодаря силе Своей Собственной жизни и которому мы также подвергаемся благодаря жизни Христа внутри нас, было Крещением огнем и страданием, которое дошло на Кресте до своей наивысшей точки. Эта наивысшая точка страдания была для человека, способного вытерпеть его до конца, входом в “рай” — и это слово подразумевает блаженство. Три слова используются для выражения способности наслаждаться — счастье, радость и блаженство. Счастье имеет чисто физическое значение и касается нашей физической жизни и всего, что с ней связано; радость относится к природе Души и отражает себя в счастье. Но блаженство, которое присуще природе Самого Бога, выражает божественность и Дух. Счастье можно считать наградой за Новое Рождение, поскольку оно имеет физический смысл, и мы уверены, что Христос знал счастье, даже несмотря на то, что Он был “мужем скорбей”; радость, относящаяся больше к Душе, достигает своего полного выражения в Преображении. Несмотря на то, что Христос был “изведавшим болезни”, Он знал радость в её сути, ибо “радость Господа — наша сила”, и именно Душа, Христос в каждом человеческом существе является силой, радостью и любовью. Он знал также и блаженство, поскольку вошел в него при Распятии в награду за триумф Души.

Таким образом, в этих двух Словах Могущества “Отче! прости им, ибо не знают, что делают” и “Ныне же будешь со Мною в раю” для нас суммируется значение первых двух Посвящений.

Теперь мы подходим к удивительному и много обсуждавшемуся эпизоду между Христом и Его матерью, заключенному в словах: “Жено, се сын твой”, за которыми следуют слова, сказанные любимому Апостолу: “Се, Матерь твоя”. Что значили эти слова? Ниже Христа стояли два человека, которые слишком много значили для Него, и в крестных муках Он передал им особую весть, связывая их друг с другом. Наше исследование предыдущих Посвящений поможет нам разгадать смысл этой вести. Иоанн олицетворяет личность, уже достигающую совершенства, чья сущность начинает светиться божественной любовью, главной характеристикой Второго Лица божественной Троицы, Души, сына Божьего, природа которого — любовь. Как мы уже видели, Мария представляет Третье Лицо Троицы, материальный аспект природы, который лелеет и питает сына и дает ему возможность родиться в Вифлееме. В Своих словах Христос, используя символику этих двух лиц, связывает их друг с другом и практически говорит следующее: Сын, знай, кто должен дать тебе возможность родиться в Вифлееме и кто укрывает и охраняет Христову жизнь. А Своей Матери Он говорит: Знай, что в развитой личности находится скрытый младенец Христос. Материя, или дева Мария, прославляется благодаря своему сыну. Следовательно, слова Христа определенно относились к третьему Посвящению, Преображению.

Таким образом, Его первые три Слова с Креста относятся к первым трем Посвящениям и напоминают нам о синтезе, продемонстрированном Им, а также о тех этапах, которые мы должны преодолеть, если хотим следовать по Его стопам. Кроме того, возможно, что в сознании распятого Спасителя возникла мысль, что сама материя, будучи божественной, бесконечно страдает; в этих словах отразилось вырвавшееся у Него признание, что Бог страдает не только в Лице Своего Сына, но Он страдает также, испытывая такие же острые муки, в лице Матери этого Сына, материальной формы, которая дала Ему возможность родиться. Христос стоит в середине между двумя — Матерью и Отцом. В этом Его проблема, и в этом проблема каждого человеческого существа. Христос соединяет аспект материи и аспект Духа, и их соединение производит сына. Такова проблема человечества и его благоприятная возможность.

Четвертое Слово, провозглашенное с Креста, допускает нас к одному из самых интимных моментов Христовой жизни — моменту, определенно связанному с Царством, точно так же, как и три предыдущих Слова. Нам всегда как-то неловко вторгаться в этот эпизод в Его жизни, потому что это одна из самых глубоких, самых сокровенных и, возможно, самых священных фаз Его жизни на земле. Мы читаем, что на три часа “сделалась тьма по всей земле”. Наступила пауза, исполненная высочайшего смысла. На Кресте, один и во тьме, Он был символом всего, что воплощено в этом трагическом и полном страдания Слове. Число три, разумеется, — одно из самых важных и священных чисел. Оно символизирует божественность и, кроме того, совершенное человечество. Христос, совершенный Человек, висел на Кресте в течение “трех часов”, и в это время каждый из трех аспектов Его природы был поднят до высочайшей точки своей способности осознавать и вытекающего из нее страдания. В конце этого процесса тройная личность испустила вопль: “Боже Мой, Боже Мой! Для чего ты меня оставил?”

Христос прошел через все кульминационные эпизоды адаптации. Преображение было только что завершено. Не будем забывать об этом факте. При Преображении Бог находился совсем близко, и преображенный Христос связал в этом Своем Посвящении Бога и человека. Он только что произнес Слово, выражающее связь телесной природы, аспекта Марии, и личности в лице Св. Иоанна — символа личности, доведенной до очень высокой степени совершенства и понимания. Потом в течение трех долгих часов Он боролся во тьме с проблемой связи Бога и Души. Дух и Душа должны быть сплавлены и слиты в одно великое единство, точно так же, как Он уже сплавил и слил Душу и тело — доказательством этого свершения служило Преображение. Внезапно Он открыл , что все достижения прошлого, все, что Он сделал, было лишь прелюдией к следующему искуплению, которое Ему было необходимо совершить как человеческому существу; и там, на Кресте, в полном блеске мирской славы, Он должен был отречься от того, чему прежде был привержен, — от Своей Души, и на краткий миг осознать, что в этом отречении все было поставлено на карту. Даже сознание, что Он был Сыном Божьим, воплощенной Душой (за которую Он боролся и жертвовал), должно было исчезнуть, и Он остался лишенным всех контактов. Никакие чувства и никакие возможные реакции не могли заполнить ощущаемую пустоту. Казалось, что Он оставлен не только человечеством, но и Богом. То, на что Он полагался, божественность, в которой Он был уверен, оказалось связанным с чувством. И это чувство Ему также необходимо превзойти. Следовательно, нужно было отказаться от всего.

Именно таким способом Христос проложил путь к сердцу Бога. Только тогда, когда Душа научилась пребывать в одиночестве, сохраняя уверенность в божественности при отсутствии внешнего признания этой божественности, может быть познан, как непоколебимый и вечный, самый центр духовной жизни. Именно этим переживанием Христос подготовил Себя к Посвящению Воскресения и таким образом доказал Себе и нам, что Бог существует и что бессмертие божественности есть установленный и непреложный факт. Этот опыт одиночества, состояние, в котором ощущаешь себя лишенным всякой защиты, лишенным всего, что прежде считалось необходимым для самого существования, все это — отличительный признак того, что цель близка. Ученики склонны забывать об этом и многие задумываются, пытаясь понять, что испытывал Христос, терпя Свою муку, не был ли Он в тот краткий миг вновь “во всём искушаем подобно нам”; не в этот ли миг он дошел до самого дна этого страшного состояния и испытал то крайнее одиночество, которое испытывает каждый, поднявшийся на Крест Голгофы.

Несмотря на то, что каждый сын Бога на различных этапах своего Пути Посвящения подготавливается к этому последнему одиночеству периодами крайней отверженности, при наступлении конечного кризиса он должен пережить мгновения такого одиночества, какое раньше он не мог бы себе и представить. Он следует по стопам своего Учителя и оказывается распятым перед людьми, покинутым своими собратьями и переставшим ощущать утешающее присутствие самой божественности, на которую Он привык полагаться. Когда Христос вошел, таким образом, в состояние внешней тьмы и почувствовал себя полностью покинутым всем, что прежде значило для Него так много, как с человеческой, так и с божественной точки зрения, Он дал нам возможность оценить глубину этого переживания и показал, что только через это состояние полной тьмы, которое многие мистики называют “темная ночь Души”, мы можем поистине войти в благословенное содружество Царства. Об этом переживании написано много книг, но оно — редкость, намного большая редкость, чем утверждает литература мистиков. Оно станет более частым по мере того, как все больше и больше людей будут проходить через ворота страдания и смерти в Царство Божие. Христос висел на Кресте, в ожидании, между небом и землей, и несмотря на то, что Его окружали толпы, а у Его ног стояли те, кого Он любил, Он был крайне одинок. Именно одиночество, когда тебя сопровождают, и ощущение крайней оставленности, когда тебя окружают те, кто пытается понять и помочь, и составляют эту тьму. Свет Преображения внезапно гаснет, и вследствие интенсивности этого Света ночь кажется еще более темной. Но именно во тьме мы познаем Бога.

Четыре Слова Силы уже произнесены Христом. Он произнёс Слово для плана повседневной жизни, Слово прощения, указав в нем принцип, на основе которого Бог работает со злом, совершенным людьми. Там, где присутствует неведение и нет никакого демонстративного неповиновения или неправильного намерения, там прощение гарантировано, ибо грех состоит из определенного действия вопреки предостерегающему голосу совести. Он сказал Слово, принесшее мир умирающему разбойнику, и объяснил ему, что тот получит не только прощение, но и мир и счастье. Он сказал Слово, соединившее два аспекта, символически распинаемые на Кресте — материю и Душу, материю формы и совершенную низшую природу. Таковы три Слова физического, эмоционального и ментального планов, на которых человек привычно живет. Жертва всей низшей природы была совершена, и на три часа наступили безмолвие и тьма. Затем было произнесено то огромной важности Слово, которое показало, что Христос достиг стадии окончательной жертвы и что даже сознание божественности, сознание самой Души с ее силой и мощью, ее светом и пониманием должно быть положено на алтарь. Он должен был пережить период полного отречения от всего, что составляло Его истинное существование. Это вызвало крик протеста и вопрос: “Боже Мой, Боже Мой! Для чего ты меня оставил?”

За этим последовали три других Слова, и в целом они имели иное качество. В слове “Жажду” Он выразил побуждающую силу каждого Спасителя. Это слово было неверно истолковано зрителями, которые придали ему самое естественное физическое значение; но оно, несомненно, имело более глубокий смысл и должно было относиться к той божественной жажде, которая охватывает сознание каждого сына Божьего, достигшего божественности, и которая указывает на его готовность взять на себя задачу Спасителя. Это характеристика всех тех, кто не может успокоиться на своем достижении, принесшем освобождение, но немедленно вновь направляется в мир людей и остается с человечеством, работая для спасения человеческих существ, пока все сыны Божьи не найдут свой путь назад, в дом Отца. Эта жажда спасти Души людей заставила Христа открыть дверь в Царство и держать ее открытой, чтобы подать нам Свою руку, помочь подняться и переступить порог. Это и есть искупление, и в этом искуплении все мы участвуем, но не с эгоистических позиций собственного индивидуального спасения, а исходя из сознания того, что мы избавляемся, избавляя, спасаемся, спасая, и когда мы помогаем достигать другим, нас также допускают в Царство в качестве его граждан. Но это путь Распятия. Только когда мы сможем произнести пять Слов Могущества, мы действительно поймем значение Бога и Его Любви. Тогда путь Спасителя становится нашим путем. Жизнь Бога и Цель становятся открытыми.

Именно эту жажду мы разделяем со Спасителем, и именно мировая нужда (относительно несущественной частью которой является и наша собственная нужда) соединяет нас с Ним. Именно к “участию в страданиях Его” Он нас призывает, и требование, которое мы слышим, Он слышит также. Этот аспект Креста и его урок подытожен в следующих словах, которые оправдывают наше тщательное исследование и наше последующее посвящение себя служению Креста, которое и есть служение человечеству:

Затем Христос вдруг осознал чудо свершения, которое Ему удалось, так что с полным пониманием значения этого утверждения Он мог сказать: “Свершилось”. Он сделал то, что должен был сделать, воплотившись на земле. Врата Царства были широко открыты. Граница между миром и Царством была четко определена. Он подал нам пример служения, равного которому не было в истории. Он показал нам путь, по которому нам следует идти. Он продемонстрировал нам природу совершенства. Ничего большего Он в то время сделать не мог, и потому мы слышим торжествующий возглас: “Свершилось”.

Лишь ещё одно Слово Могущества раздалось из тьмы, окружавшей умирающего Христа. Моменту Его смерти предшествовали слова: “Отче! в руки Твои предаю дух Мой”. Его первое и Его последнее Слово начиналось с призыва: “Отче!”, ибо мы — дети Бога, а “если дети, то и наследники, наследники Божии, сонаследники же Христу, если только с Ним страдаем, чтобы с Ним и прославиться”^[227]к Римлянам, 8:17, сонаследники славы, но также и сонаследники в страдании, которое должно быть нашим, если мир должен быть спасен и если человечество как целое должно войти в Царство Божие. Царство существует. Оно существует благодаря работе Христа и Его живому Присутствию во всех нас, существует сегодня, пока еще субъективно, но ожидая непосредственного осязаемого выражения...

Кроме того, в словах псалма Давидова, впоследствии использованных Христом, говорится: “В Твою руку предаю дух мой; Ты избавлял меня, Господи, Боже истины”^[229]Псалом, 30:6. Вывод ясен. Именно Дух жизни в Христе и в нас делает нас сыновьями Божьими; именно это сыновство (с его качеством божественности) гарантирует нам окончательное достижение и вступление в Царство Духа. И был знак, выраженный словами: “И вот, завеса в храме раздралась надвое, сверху донизу”^[230]от Матфея, 27:51. Доступ к Богу стал открытым, и внутренние духовные силы могли беспрепятственно войти в проявление. Это было действие Бога, огромной важности признание Отцом того, что было сделано Его Сыном. Теперь Дух и материя стали одним. Все разделяющие барьеры были уничтожены, человек и Бог могли встретиться и общаться.

В древнем индийском трактате мы читаем слова, сказанные тысячелетия тому назад и тем не менее самым удивительным образом применимые к этому действию Христа, которое связало Его не только с нами и всеми верующими прежних времен, ещё до Его пришествия, но и с Космическим Христом, — об этом, несомненно, говорится здесь:

В заключение этой главы о Распятии давайте рассмотрим, какова в действительности была цель Христовой жертвы. Почему Он умер? Самый ясный ответ нам был дан в Евангелии от Иоанна, и тем не менее, это утверждение очень мало подчеркивалось. Только сегодня чудо Его жертвы начинает осознаваться умами тех, у кого пробуждается интуиция. Он пришел, чтобы сделать, главным образом, две вещи, и обеих мы уже касались: прежде всего, учредить, или материализовать, на земле Царство Божие; во-вторых, показать нам, что означает Любовь Бога и как она выражает себя в служении и вечной жертве божественности на кресте материи. Христос был символом, а также примером. Он открыл нам Ум Бога и показал образец, по которому мы могли бы формировать наши жизни.

Царство Божие и служение! Вот ключевые ноты, которые обладают сегодня сплачивающей силой, необходимой верующим всего мира. Христос разделил с нами, в качестве человеческого существа, путь мирового опыта. Он взошел на Крест и показал нам Своей жертвой и примером, что мы должны делать. Он разделил с нами жизненный путь, потому что у Него не было иного выбора, так как Он был человеком. Но Он пролил на этот жизненный опыт лучащийся свет самой божественности, говоря также и нам: “Да светит свет ваш”^[231]от Матфея, 5:16. Он провозгласил Себя Человеком, а затем сказал нам, что мы дети Божьи. Он был с нами тогда, и Он с нами сейчас, ибо Он в нас все время, хотя очень часто неузнанный и непроявленный.

Выдающийся урок, с которым мы столкнулись, состоит в том факте, что “...человеческая природа, как мы знаем, не может достичь счастья без страдания и совершенства без жертвования собой”^[232]М.Б. Д'Арси, С.Дж., "Мираж и истина", стр 179. Для нас Царство Божие это прекрасный образ, но для Христа оно было реальностью. Служение Царству — наш долг, а также наш способ освобождения от рабства человеческого опыта. Мы должны осознать это, мы должны понять, что обретем освобождение только в служении Царству. Мы слишком долго придерживались догм прошлого, и поэтому сегодня наблюдается естественное неприятие идеи индивидуального спасения через кровавую жертву Христа. Эта идея является внешней и более очевидной частью учения, но по-настоящему нас затрагивает именно внутренний смысл учения; мы сможем ощутить это, только когда сами подойдем лицом к лицу к тому, что обитает внутри. По мере того как внешние формы теряют над нами свою власть, часто случается, что проявляется истинный смысл, скрытый формой. Зачастую страх удерживает нас от того, чтобы быть правдивыми и смотреть в лицо фактам. Существенно важно, что сегодня мы сталкиваемся с проблемой отношения Христа к современному миру и осмеливаемся видеть истину без какого-либо теологического влияния. Наш личный опыт во Христе от этого не пострадает. Никакой современный взгляд и никакая теология не могут отделить Христа от Души, которая однажды Его познала. Это просто невозможно по сути вещей. Но вполне возможно, что мы найдем обычную ортодоксальную теологическую интерпретацию ошибочной. Вполне вероятно, что Христос намного более велик, чем нас приучили верить, и что сердце Бога Отца намного добрее, чем сердца тех, кто пытался толковать его. Мы проповедовали Бога Любви, а распространили доктрину ненависти. Мы учили, что Христос умер, чтобы спасти мир, и пытались показать, что спасены могут быть только верующие в Него, хотя миллионы живут и умирают, никогда ничего не слышав о Христе. Мы живем в мире хаоса, пытаясь построить Царство Божие отдельно от текущей повседневной жизни и общего экономического положения, и в то же самое время теоретически допускаем отдаленные небеса, которых мы однажды сможем достичь. Но Христос учредил Царство на Земле, где все дети Божьи могли бы иметь равные возможности выразить себя в качестве сыновей Отца. Многие христиане считают это невозможным, и даже некоторые лучшие умы века отвергли эту идею.

Индивидуальное спасение, без сомнения, эгоистично в своих интересах и по своему характеру. Мы должны служить, чтобы спастись, а служить разумно мы можем только в том случае, если верим в божественность всех людей, а также в выдающееся служение Христа расе. Царствие Божие — это царство служителей, ибо каждая спасенная Душа должна бескомпромиссно встать в ряды тех, кто непрестанно служит своим собратьям. Др. Швейцер, чье видение Царства Божьего так уникально и так реально, указывает на эту истину и ступени ее понимания в следующих словах:

Любовь — это начало, и любовь — это конец, в любви мы служим и работаем. Так заканчивается долгое странствие — в славе отречения от личного желания и в посвящении себя живому служению.