III. МАЛЬЧИКУ
Мальчик, ты говоришь, что к вечеру в путь соберешься.
Мальчик мой милый, не медли.
Утром выйдем с тобою.
В лес душистый мы вступили среди молчаливых деревьев.
В студеном блеске росы,
под облаком светлым и чудным,
пойдем мы в дорогу с тобою.
Если ты медлишь идти, значит,
еще ты не знаешь,
что есть начало и радость,
первоначало
и вечность.
1916
Мальчик, с сердечной печалью
ты сказал мне, что стал день короче,
что становится снова темнее.
Это затем, чтобы новая радость возникла:
ликованье рождению света.
Приходящую радость я знаю.
Будем ждать мы ее терпеливо.
Но теперь, как день станет короче,
всегда непонятно тоскливо
проводим мы свет.
1916
Все, что услышал от деда,
я тебе повторяю, мой мальчик.
От деда и дед мой услышал.
Каждый дед говорит.
Каждый слушает внук.
Внуку, милый мой мальчик,
расскажешь все, что узнаешь!
Говорят, что седьмой внук исполнит.
Не огорчайся чрезмерно, если не сделаешь все, как сказал я.
Помни, что мы еще люди.
Но тебя укрепить я могу.
Отломи от орешника ветку,
перед собой неси.
Под землю увидеть тебе поможет
данный мной
жезл.
1915
Не подходи сюда, мальчик.
Тут за углом играют большие,
кричат и бросают разные вещи.
Убить тебя могут легко.
Людей и зверей за игрою не трогай.
Свирепы игры больших,
на игру твою не похожи.
Это не то, что пастух деревянный
и кроткие овцы с наклеенной шерстью.
Подожди — игроки утомятся, —
кончатся игры людей,
и пройдешь туда,
куда послан.
1916
Мальчик, вещей берегися.
Часто предмет, которым владеем,
полон козней и злоумышлений,
опаснее всех мятежей.
При себе носим годы злодея,
не зная, что это наш враг.
На совете имущества маленький нож всегда вам враждебен.
Бывает враждебен и посох.
Часто встают мятежом светильники, скамьи, затворы.
Книги уходят безвестно.
К мятежу пристают иногда самые мирные вещи.
Спастись от них невозможно.
Под страхом мести смертельной живете вы долгие годы
и в часы раздумья и скуки врага ласкаете вы.
Если кто уцелел от людей,
то против вещей он бессилен.
Различно цветно светятся все твои вещи.
Благими вещами жизнь свою
украшай.
1915
Мальчик, останься спокойным.
Священнослужитель сказал над усопшим немую молитву,
так обратился к нему:
“Ты древний, непогубимый, ты постоянный, извечный,
ты устремившийся ввысь, радостный и обновленный”.
Близкие стали просить:
“Вслух помолися, мы хотим слышать,
молитва нам даст утешенье”. —
“Не мешайте, я кончу, тогда я громко скажу,
обращуся к телу,
ушедшему
в землю”.
1915
Ты полагаешь, что кончил?
На три вопроса ответь:
Как могу я узнать, сколько лет ворон прожил?
До самой дальней звезды велико ль от нас расстоянье?
Что я желаю теперь?
Приятель, опять мы не знаем?
Опять нам все неизвестно.
Опять должны мы начать.
Кончить ничто мы не можем.
1916
Мальчик жука умертвил.
Узнать его он хотел.
Мальчик птичку убил,
чтобы ее рассмотреть.
Мальчик зверя убил,
только для знанья.
Мальчик спросил: может ли он для добра и для знанья убить человека?
Если ты умертвил жука, птицу и зверя,
почему тебе и людей
не убить?
1916
Мальчик, значения ссоре не придавай.
Помни, большие — странные люди.
Сказав друг о друге самое злое,
завтра готовы врагов друзьями назвать.
А спасителю-другу послать обидное слово.
Уговори себя думать, что злоба людей неглубока.
Думай добрее о них,
но врагов и друзей
не считай!
1916
Над водоемом склонившись,
мальчик с восторгом сказал:
“Какое красивое небо!
Как отразилось оно!
Оно самоцветно, бездонно!”
“Мальчик мой милый,
ты очарован одним отраженьем.
Тебе довольно того, что внизу.
Мальчик, вниз не смотри!
Обрати глаза твои вверх.
Сумей увидать великое небо.
Своими руками глаза себе
не закрой”.
1916
Черепа мы снова нашли.
Но не было знаков на них.
Один топором был рассечен.
Другой пронзен был стрелою.
Но не для нас эти знаки.
Тесно лежали, без имени все, схожие между собою.
Под ними лежали монеты.
И лики их были стерты.
Милый друг, ты повел меня ложно.
Знаки священные мы не найдем
под землею.
1907
Ошибаешься, мальчик! Зла — нет.
Зло сотворить Великий не мог.
Есть лишь несовершенство.
Но оно так же опасно, как то,
что ты злом называешь.
Князя тьмы и демонов нет.
Но каждым поступком лжи, гнева и глупости
создаем бесчисленных тварей,
безобразных и страшных по виду,
кровожадных и гнусных.
Они стремятся за нами, наши творенья!
Размеры и вид их созданы нами.
Берегися рой их умножить.
Твои порожденья тобою питаться начнут.
Осторожно к толпе прикасайся.
Жить трудно, мой мальчик, помни приказ:
жить, не бояться и верить.
Остаться свободным и сильным.
А после удастся и полюбить,
Темные твари все это очень не любят.
Сохнут и гибнут
тогда.
1916
Мальчик, опять ты ошибся.
Ты сказал, что лишь чувствам своим ты поверишь.
Для начала похвально, но как быть нам с чувствами теми,
что тебе незнакомы сегодня, но которые ведомы мне?
И в чувствах первейших, которыми ты овладел,
как ты полагаешь, — поверь, ты еще не совершенен.
Слух разве подвластен тебе?
Твое зренье бедно.
Грубо твое осязанье.
О неведомых чувствах, если мне не поверишь,
я укажу тебе каплю воды без стекла рассмотреть.
О населяющих воздух мне рассказать?
Ты улыбнулся.
Ты замолчал.
Ты не ответил.
Мальчик, водительство духа чаще ты призывай,
оно тебе в жизни
поможет.
1916
Подойди ко мне, мальчик, не бойся.
Большие тебя научили бояться. Только пугать люди могут.
Ты рос без страха.
Вихрь и мрак, вода и пространство,ничто не страшило тебя.
Меч извлеченный тебя восхищал.
К огню ты протягивал руки.
Теперь ты напуган, все стало враждебно, но меня ты не бойся.
У меня есть друг тайный, страхи твои отвратит он.
Когда ты уснешь, я тихонько его позову к изголовью, —
того кто силой владеет.
Он тебе слово шепнет.
Смелым встанешь,
Бог даст.
1916
Плакать хотел ты и не знал, можно ли?
Ты плакать боялся, ибо много людей на тебя смотрело.
Можно ли плакать на людях?
Но источник слез твоих был прекрасен.
Тебе хотелось плакать над безвинно погибшим.
Тебе хотелось лить слезы над молодыми борцами за благо.
Над всеми, кто отдал все свои радости за чужую победу, за чужое горе.
Тебе хочется плакать о них.
Как быть, чтобы люди не увидали слезы твои?
Подойди ко мне близко.
Я укрою тебя моею одеждой.
И ты можешь плакать, а я буду улыбаться и все поймут,
что ты шутил и смеялся.
Может быть, ты шептал мне слова веселья.
Смеяться ведь можно при всех.
1919
Зачем хотел ты сказать неприятное мне?
Ответ мой готов.
Но прежде скажи мне.
Подумай крепко, скажи!
Ты никогда не изменишь желанье твое?
Ты останешься верен тому, чем на меня замахнулся?
Про себя знаю я, ответ мой готов позабыть.
Смотри, пока мы говорили, кругом уже все изменилось.
Ново все.
То, что нам угрожало, нас теперь призывает.
Звавшее нас ушло без возврата.
Мы сами стали другими.
Над нами и небо иное.
И ветер иной.
Солнца лучи сияют иначе.
Брат, покинем все, что меняется быстро.
Иначе мы не успеем подумать о том,
что для всех неизменно.
Подумать
о вечном.
1917
Замолчал? Не бойся сказать.
Думаешь, что рассказ твой я знаю, что мне ты его уже не раз повторял?
Правда, я слышал его от тебя самого не однажды.
Но ласковы были слова, глаза твои мягко мерцали.
Повесть твою еще повтори.
Каждое утро в сад мы выходим.
Каждое утро ликуем мы солнцу.
И повторяет свои дуновения ветер весенний.
Солнца теплом ты обвей свою милую повесть.
Словом благоуханным,
точно ветер весенний, в рассказе своем улыбнися.
И посмотри так же ясно,
как всегда,
когда повесть свою
повторяешь.
1918
На мощной колонне храма сидит малая птичка.
На улице дети из грязи строят неприступные замки.
Сколько хлопот около этой забавы!
Дождь за ночь размыл их твердыни и конь прошел через их стены.
Но пусть пока дети строят замок из грязи и на колонне
пусть сидит малая птичка.
Направляясь к храму, я не подойду к колонне
и обойду стороною
детские замки.
1920
Сделал так, как хотел,
хорошо или худо, не знаю.
Не беги от волны, милый мальчик.
Побежишь — разобьет, опрокинет.
Но к волне обернись, наклонися и прими ее твердой душою.
Знаю, мальчик, что биться час мой теперь наступает.
Мое оружие крепко.
Встань, мой мальчик, за мною.
О враге ползущем скажи...
Что впереди, то не страшно.
Как бы они ни пытались,
будь тверд, тебя они
не убьют.
1916
В землю копье мы воткнем.
Окончена первая битва.
Оружье мое было крепко.
Мой дух был бодр и покоен.
Но в битве я, мальчик, заметил,
что блеском цветов ты отвлекся.
Если мы встретим врага,
ты битвой, мальчик, зажгися,
в близость победы поверь.
Глазом стальным, непреклонным
зорко себя очерти,
если битва нужна,
если в победу ты веришь.
Теперь насладимся цветами.
Послушаем горлинки вздохи.
Лицо в ручье охладим.
Кто притаился за камнем?
К бою!
Врага вижу я!
1916
В знак победы, милый мой мальчик, платье цветное ты не надень.
Победа была, а бой будет.
Не смогут тебя победить.
Но выйдут биться с тобою.
Твою прошлую жизнь прозревая,
сколько блестящих побед и много горестных знаков я вижу.
Но победа тебе суждена,
если победу захочешь.
1917
Волнением весь расцвеченный,
мальчик принес весть благую.
О том, что пойдут все на гору.
О сдвиге народа велели сказать.
Добрая весть,
но, мой милый маленький вестник,
скорей слово одно замени.
Когда ты дальше пойдешь,
ты назовешь твою светлую новость не сдвигом,
но скажешь ты:
подвиг!
1916
В светлом саду живет благая Лакшми.
На восток от горы Зент-Лхамо.
В вечном труде она украшает свои семь покрывал успокоения.
Это знают все люди.
Все они чтут Лакшми, Счастье несущую.
Боятся все люди сестру ее Сиву Тандаву.
Она злая и страшная и гибельная. Она разрушает.
Ах ужас, идет из-за гор Сива Тандава.
Злая подходит к храму Лакшми.
Тихо подошла злая и, усмирив голос свой, окликает благую.
Отложила Лакшми свои покрывала. И выходит на зов.
Открыто прекрасное тело благое.
Глаза у благой бездонные.
Волосы очень темные.
Ногти янтарного цвета.
Вокруг грудей и плеч разлиты ароматы из особенных трав.
Чисто умыта Лакшми и ее девушки.
Точно после ливня изваяния храмов Аджанты.
Но вот ужасна была Сива Тандава.
Даже в смиренном виде своем.
Из пёсьей пасти торчали клыки.
Тело непристойно обросло волосами.
Даже запястье из горячих рубинов не могли украсить
злую Сиву Тандаву.
Усмирив голос свой, позвала злая благую сестру.
“Слава тебе, Лакшми, родня моя!
Много ты натворила счастья и благоденствия.
Слишком много прилежно ты наработала.
Ты настроила города и башни. Ты украсила золотом храмы.
Ты расцветила землю садами. Ты — красоту возлюбившая.
Ты сделала богатых и дающих.
Ты сделала бедных, но получающих и тому радующихся.
Мирную торговлю и добрые связи ты устроила.
Ты придумала радостные людям отличия.
Ты наполнила души сознанием приятным и гордостью.
Ты щедрая!
Радостно люди творят себе подобных.
Слава тебе! Спокойно глядишь ты на людские шествия.
Мало что осталось делать тебе.
Боюсь, без труда утучнеет тело твое.
И прекрасные глаза станут коровьими.
Забудут тогда люди принести тебе приятные жертвы.
И не найдешь для себя отличных работниц.
И смешаются все священные узоры твои.
Вот я о тебе позаботилась, Лакшми, родня моя.
Я придумала тебе дело. Мы ведь близки с тобою.
Тягостно мне долгое разрушение временем.
А ну-ка, давай все людское строение разрушим.
Давай разобьем все людские радости.
Изгоним все накопленные людские устройства.
Мы обрушим горы. И озера высушим. И пошлем и войну и голод.
И снесем города.
Разорви твои семь покрывал успокоения.
И сотворю я все дела мои. Возрадуюсь.
И ты возгордишься потом, полная заботы и дела.
Вновь спрядешь еще лучшие свои покрывала.
Опять с благодарностью примут люди все дары твои.
Ты придумаешь для людей столько новых забот и маленьких умыслов!
Даже самый глупый почувствует себя умным и значительным.
Уже вижу радостные слезы, тебе принесенные.
Подумай, Лакшми, родня моя! Мысли мои полезны тебе.
И мне, сестре твоей, они радостны”.
Вот хитрая Сива Тандава!
Только подумайте, что за выдумки пришли в ее голову.
Но Лакшми рукою отвергла злобную выдумку Сивы.
Тогда приступила злая, уже потрясая руками и клыками лязгая.
Но сказала Лакшми:
“Не разорву для твоей радости и для горя людей мои покрывала.
Тонкою пряжею успокою людской род.
Соберу от всех знатных очагов отличных работниц.
Украшу покрывала новыми знаками, самыми красивыми,
самыми заклятыми.
И в знаках, в образах лучших и птиц и животных
пошлю к очагам людей мои заклинания добрые”.
Так решила благая.
Из светлого сада ушла ни с чем Сива Тандава.
Радуйтесь, люди!
Безумствуя, ждет теперь Сива Тандава разрушения временем.
В гневе иногда потрясает землю она.
Тогда возникает и война и голод. Тогда погибают народы.
Но успевает Лакшми набросить свои покрывала.
И на телах погибших опять собираются люди.
Сходятся в маленьких торжествах.
Лакшми украшает свои покрывала
новыми
священными
знаками.
1909
